Алексей Балабанов: Апокалипсис Россия.

В субботу 18 мая 2013 года в поселке Солнечное Ленинградской области в результате сердечного приступа скончался Алексей Балабанов. 

Умер Балабанов, умирает и эпоха. Что это была за эпоха? Обычно на этот вопрос отвечают не долго думая: "Так то была эпоха 90-х, бандитов, чернухи и грязи". Изучая и углубляясь в творчество Балабанова, нас не может удовлетворить такой ответ. 

Творческий посыл Балабанова - в его антилиберальном, антипостмодернистском дискурсе. Это мощнейший творческий режиссерский удар не только по российскому мейнстримовому кинематографу, это системный удар по гуманизму как таковому. Знал ли это сам режиссер? А не наша ли задача узнать это за него, объяснить интуицию автора? 

Используя инструменты постмодерна, Балабанов разоблачает гуманизм, но делает он это очень ловко и аккуратно, не впадая в эстетичность, как это делает тот же Тарантино. 

С выходом на мировую сцену люмпенов в лице адвокатов, юристов, частных практикующих врачей, а также, конечно, "людей искусства", история получает формирование так называемого либерального дискурса. Поставив на первое место в своей философии и целеполагании  Человека, она начинает наступать на все проявления человеческого: в политике, в искусстве, в экономике и т.д. На первое место был поставлен человек с его чувствами, эмоциями, желаниями. "Человек - это великолепно! Это звучит... гордо". Эти слова из Горького, продиктованные Ницше хорошо выражают итог этих чаяний. Либеральный посыл, формируясь во всех сферах человеческого, из модерна - в постмодерн, поставил на рельсы Человека как конечный продукт и самоцель.

Немногие начали чувствовать, что "гуманизм", формирующийся в высоких кабинетах, на вид заботится о человеке, старается "построить лучшее общество", на поверку оказывается лжегуманизмом, задача которого, - вытеснить большую часть человечества за задворки истории, превратить его в "навоз истории" (по Гегелю). 

В Искусстве - это чувствовалось не меньше, когда романтики столько сил бросили на сентиментальные описания высоких чувств и разочарований. Чувствуя коварство, неподлинность такого искусства, такой философии, художник пытался разоблачить его своим творчеством. И, видя, что гуманизм самим собой, своей философией, идеологемой Человека, затмил собой искусство как таковое, художник сделал инстинктивный шаг в сторону его дегуманизации. Но ошибкой тут было эстетеизировать дегуманизм, придать ему вкус красоты. Иными словами, если раньше все наслаждались лицемерными чувствами на полотнах, в книгах и на подмостках театра, то как следствие разочарование в этом, явилась позже сама эстетика отвратительного. Гуманизм, опираясь на Модерн, начал сдавать позиции, но тут же нашел надежную, и, как казалось до недавнего времени, непобедимую опору в виде Постмодерна. На этом болоте невежественности сделали карьеру многие психоаналитики совершенного разного пошиба. Сходились же они в "объяснении" такого искусства, копаясь в человеческом мозгу. 

На первый взгляд, гуманизм ушел в прошлое, однако - он надежно засел в мозгах интеллектуальной элиты, вырываясь наружу в виде кинематографа, музыки, театра. Смерть, убийства, изнасилования, кровь, человеческие мучения и извращения начали эстетиизировать, тем самым, хоть и чувствуя лицемерие цивилизации, однако же, снова вступая на эти грабли, грабли эстетики как таковой. Размышляя над этим, возникает вопрос, - художник понял, что искусство не должно гуманизировать человека, однако, должно ли оно тем самым, придавать дегуманизации эстетическую окраску, снова сводить искусство к красоте? Если так, то логично сказать будет, что хорошо то, - что красиво. И извращение, показанное красиво - хорошо. 

Многие современные режиссеры и музыканты не могут выбраться (или не хотят) - из этого болота - болота неопределенности целеполагания искусства. Интуитивно чувствуя, что гуманизм - это неподлинность, шаг делается в сторону дегуманизма, но - снова нам показываются выхолощенные тарантиновские сцены, в котором нам хоть и показываются на первый взгляд отвратительные сцены с убийствами, но как это показывается, заставляет нас поверить в то, что то, что показывается - в порядке вещей. 

Чернуха "сменила" гуманизм, тем самым обеспечив последнему практически полную неприкосновенность. 

В чернухе обвиняли и Балабанова. Однако у Балабанова все гораздо чернее. 

Та жестокость, та "чернуха", что льется с экранов в фильмах Алексея Октябриновича - это "чернуха" изнанки гуманизма. Это Антигуманизм, лишенный абсолютных эстетических принципов, на которые клюет обыватель, хоть даже если он и читает Лакана, Делеза или Жижека. Все равно - это люмпен, читай он что угодно, и его сознание будет пытаться, как Жижек интерпритировать темный кинематограф Балабанова с фрейдистских позиций, начиная рассматривать проблему с другого конца. 

Продукция Балабанова - это лишенный соблазна эстетики, кинемагограф антигуманизма. 

Фильм "Про уродов и людей", ставший культовым в Великобритании и снятый в промежутке между "Братом" и "Братом 2" - вызывает отвращение у гуманистически настроенного зрителя. Он моргает глазами и пытается высмотреть в фильме что-то "человеческое", но, - тщетно! Как позже вспомнит Виктор Сухоруков, - Балабанову были нужны деньги на создание своего арт-хаусного кино и он решил снять "Брат". Но и в "Брате" - на уровне "искусства, понятному народу" Балабанов сумел разоблачить гуманизм либеральных политиков, бросивших Россию в ужас девяностых. И народ наш любит Балабанова именно за эти фильмы. 

Пересматривая "Братьев" заново, сейчас вспоминаешь эти ржавые "икарусы" с жирными бабищами-контроллерами, от которых воняет водкой, эти грязные рынки, крышевавшимися кавказскими бандитами, да и всю эту бандитскую хруеву со своей "особой эстетикой". Вспоминаешь "новых русских", о которых было столько анекдотов (а сейчас уже все забыты), всех этих шлюх, стоящих и торгующих телом буквально на каждом углу, лишь вечер опустится на город. Помнящие то время, помнят и ситуацию с наркоманами (эти докфильмы, СПИД, обдолбанные рожи), помнят и скинхедовские банды, и бомжей и ублюдочных соседей по лестничной клетке. Кто-то спился, кто-то сдох, после тридцати лет сидения на шее у родителей. Кто-то нарожал детей не пойми от кого, кто-то "хорошо устроился в крупную компанию". Балабанов умер, но его персонажи остались. 

Апогеем ненависти, высшей точкой системной дегуманизации и саундтреком к уничтожению либерального дискурса является 11-й фильм Алексея Балабанова "Груз 200". Этот фильм вызвал серьезный общественный резонанс, породил огромное количество гневных рецензий, комментариев, телепередач. Без эстетики, без осуждения насилия, Балабанов снял полнейший безысходный мрак, в который загнал человека гуманизм. В американском кинематографе, типа "Хостела" нам любим хэппи-энд, где униженный и оскорбленный главный герой мстит своим мучителям. Здесь нет ничего. Полный мрак. 

Смерть Балабанова стала последним аккордом перед новой неизвестностью, что ждет нас за стеной, исписанной либеральными разноцветными красками. Смерть Балабанова - близит конец эпохи либерального постмодерна. И те, кому не нравится творчество Алексея Октябриновича, которые привыкли к теплым тонам, могут ужаснуться тому, что сменит либерализм. Но те, кто предупреждены Балабановым, будут к нему готовы.