Рецензия на фильм "Плетеный человек" Робина Харди

Как далеко человек нашего столетия ушел от понимания язычества. Два тысячелетия христианской идеологии настолько поменяли склад ума европейца, что он уже не может себе помыслить ничего не-христианского. Склад ума - это вам не мировоззрение. Склад ума поменять практически невозможно, потому что он непосредственно и теснейшим образом связан с коллективным бессознательным, формирующимся столетиями.

Фильм "Плетеный человек" был снят в 1973 году. Но и тогда и сейчас, и, что уж там говорить, завтра, человек будет жить и мыслить в христианской парадигме. Не важно кто вы - атеист, агностик, мусульманин, язычник - все равно, живя в мегаполисе, получая образование и смотря телевизор, вы все равно будете воспитаны в рамках сугубо христианского мировоззрения. Конечно, под христианством надо понимать именно ту идеологию, которая формировалась веками, но фундамент ее был заложен довольно давно - в первых столетиях от Рождества Христова. И с Христом здесь вряд ли есть что-либо общего. 

Все христианство пропитывает нигде так навязчиво не встречающийся дуализм. Откуда он взялся - непонятно. Иисус ничего такого не говорил. Однако, вы, будучи атеистом, непременно поделите мир на "плюс" и "минус". Хорошее и плохое, доброе и злое, красивое и уродское (странное противопоставление, замечает Хосе Ортега-и-Гассет, ведь "красивое" - предикат эстетический, тогда как "уродское" - этический), мужское и женское, здоровое и больное... При этом мало кто может объяснить, что хорошо, а что плохо, что красиво, а что нет.  Мол, у каждого свой взгляд, "на вкус и цвет...". Справедливо. Парацельс писал: "Истина - в глазу смотрящего. Глаз видит с помощью человека, а не человек с помощью глаза". 

Христианство же непременно учит об объективной истине, которую, конечно, знают только они, что мир, это, дескать, добро, а зло - это его умаление и скатывание в небытие...

Все это чуждо "язычеству" (кстати, слово-то само - христианское). Традиционные религии народов не мыслят в дуалистических категориях. Поэтому, как сложно, должно быть, оценивать этот фильм кинокритикам и простым зрителям, мыслящим по-христиански, "хорошо-плохо".

Символ Саммерайсла

Уму непостижимо, каким образом британскому режиссеру Робину Харди удалось снять настолько "языческий" фильм. Как нам показывается в начальных титрах, Лорд и жители некоего острова Summerisle на западе Шотландии познакомили режиссерскую группу со своей религией и ритуалами и оказали всяческую помощь в снятии фильма. Существует ли такой остров на самом деле в Шотландии - вопрос не простой. Но давайте на этот раз поверим режиссеру, тем более, что сам Робин Харди носитель именно матрицы сознания язычника и "ознакомление" с кельтскими ритуалами носили характер огня, поднесенного к факелу.

Начало фильма чрезвычайно любопытно.
На остров Саммерайсл прибывает сержант Хоуи, дабы узнать о местонахождении некоей Руэн Моррисон, девочки о пропаже которой сообщалось в письме, отправленном с острова сержанту Хоуи. Саммерайсл герметичен, закрыт от остального мира, - попасть на него можно только по воздуху, при том, имея разрешение, или доплыть до него по морю.
Хоуи на берегу встречают добрые старики, как позже выяснится, завсегдатаи таверны. Уже с этих кадров видно особое расположение к пришельцу с большой земли островитян. Никто не видел никогда никакой Руэн Моррисон, однако, как сообщают "пенсионеры", женщина по фамилии Моррисон действительно живет в городке, и сержанту ничего не остается делать пойти на ее поиски.
Прежде чем перейти в ее магазинчик, давайте обратим внимание на то, насколько интересно складывается встреча полицейского-христианина и островитян-язычников. Христианин ведет себя, как это ему и подобает, чрезвычайно высокомерно и "официально". На какую помощь он рассчитывает не понятно, потому что, язычники не знают законов его мира, задавая прямой вопрос, он рассчитывает получить прямой же ответ. Однако, языческое мировоззрение считает, что кротчайший путь - это не прямая, но кривая, либо же лабиринтообразная линия. Поэтому, попадая на остров, Хоуи попадает в лабиринт, из которого, - выберется ли, - об этом узнаем в конце фильма.

В чужой монастырь со своим уставом...

Как можно было догадаться, миссис Моррисон также не знает, кто изображен на фотографии, в доказательство этого, она показывает Хоуи свою дочь. Однако дочурка говорит, что знает, где Руэн. Руэн бегает в полях и отлично проводит время. На вопрос, успеет ли она вернуться к чаю, девочка удивляется глупости Хоуи: "Зайцы не пьют чай, глупый!". Очень даже пьют! Мартовский заяц (которого, как позже заметит Лорд Саммерайсл, очень любила Руэн) вместе с Безумным Шляпником постоянно пьют чай в "Приключениях Алисы в Стране Чудес" Льюиса Кэрролла. Хоуи, как христианину, простительно такое незнание.

Сержант идет в таверну в надежде поужинать и взять комнату на ночь. В таверне его ждут неодобрительные взгляды тамошней публики, но главное - незабываемое представление:
после знакомства с хозяином таверны Макгрегором и его очаровательно дочерью Уиллоу, посетители таверны начинают петь песню и пританцовывать. Песня начинается так:
"Много было сказано о проститутках в старину, 
молодых девках и распутницах, 
но я спою о потаскухе, 
которую мы все обожаем -
*весь трактир хором: о дочери трактирщика!..."

По лбу Хоуи стекает ручеек пота. Возможно ли это?! В присутствии хозяина трактира и его дочери петь такие пошлости?! Для язычества - запросто. Дальше - больше.
Хоуи садится ужинать, и ему подают суп, картофель и бирюзового вида бобы, что вызывает его справедливое возмущение. Уиллоу охлаждает пыл сержанта: "Некоторые вещи в их естественном состоянии имеют очень яркие цвета". 
На десерт Хоуи просит яблок, которыми столь знаменит Саммерайсл, но в ответ слышит, что яблок нет, дескать, все они идут на эскпорт. Еще не хватало, чтобы христианину давали на десерт яблоко.

На сон грядущий Хоуи решает прогуляться и подышать свежим воздухом. Но не успевает он сделать и пару шагов на выходе из трактира, как замечает, что на лужайке перед оным, разбившись по парочкам, предаются эротическим утехам жители Саммерайсла. Сержант в гневе врывается обратно в трактир, расталкивает посетителей и говорит что-то задушевное на тему морали... Остывший, он поднимается наверх и расстилает постель.
Но тут начинается самое интересное.
Лорд Саммерайсл приводит молодого человека под окна комнаты Уиллоу (которая находится через стенку от комнаты Хоуи) и отдает его в ее распоряжение.
После этого слышатся охи и стоны, сопровождающиеся замечательной неофолковой музыкой (написанной специально для фильма Полом Джованни), которые долго не дают заснуть Хоуи.

Потрясающая по сексуальному напряжению сцена с Бритт Экланд

Сейчас стоит остановится и сказать пару слов о языческой эротике.
В языческих религиях генитальная девственность не ставилась ни во что. Это сейчас женщиной называют девушку, расставшуюся с девственностью. Древним народом и в голову такое бы не пришло. "Женщиной" там становились, выходя замуж или отдавая свои волосы в дар богам. И уж тем более женщинам не приходило в голову брать деньги за свои услуги. За это следовало суровой наказание вплоть до лишения жизни. Брать деньги за эротические утехи значит оскорблять богов. В фильме Лорд Саммерайсл (роль которого исполняет Кристофер Ли, и исполняет, кстати, блестяще и... бесплатно!) называет Уиллоу Афродитой, что, конечно, звучит как лесть, но нам-то ясно, жрицей кого была Уиллоу.
Христианское отвращение к языческим оргиям понятно: христианство представляет из себя жесткий патриархат, и ни в какой религии женщина не знала столько гонений, коим подвергалась в христианстве. На острове Саммерайсл царит матриархат, и к женщине там отношение, мягко говоря, иное, нежели в христианстве.

Проснувшись, сержант Хоуи держит путь к школе острова Саммерайсл. На подходе к школе он замечает любопытное действо. Мальчишки кружат хоровод вокруг высокого столба, взявшись за ленты, привязанные к его вершине. Как позже поясняет мисс Роуз, школьный учитель, столб символизирует древо-фалос (ленты очевидно символизируют семя растекающееся от его вершины).

Кто убил Лору Палмер
Руэн Моррисон?

В школе Хоуи узнает, что Руэн мертва. Интересно заметить, как именно эту мысль подала мисс Роуз. В религии острова Саммерайсл, как и в древнегреческой религии никто не знает слова "смерть". Оно попросту отсутствует в лексиконе. "Мы верим, что когда человеческая жизнь кончается, душа возвращается в деревья, воду, огонь, воздух...".

На кладбище Хоуи встречается интересная дама, кормящая грудью ребенку. А интересна она тем, что в левой руке держит куриное яйцо. Я не слышал о таких практиках, но очевидно яйцо выступает здесь как языческий символ рождения (кстати говоря крашенные пасхальные яйца имеют тот же самый символизм, правда, христиан это не смущает).
Еще один символ рождения - пуповина привязана к рябине (англ. "Rowan", - Руэн), растущей на могиле Руэн Моррисон.

Фильм снят превосходно не только реалистичной "языческой" игрой актеров, но и тем, что ни минуты там не теряется атмосфера подлинного языческого безумия.
После кладбища сержант отправляется узнать у Мэй Моррисон... непонятно что, так как после сцены в которой она своей дочурке засовывает лягушку в рот, чтобы боль в горле девочки перешла к лягушке, только и может выговорить: "Похоже вы тут все рехнулись".
Лечение горла засовыванием в рот лягушке имеет явно магический оттенок. Еще Агриппа Неттесгеймский писал в своей "Тайной Философии", что например, сапфир лечит лихорадку и глазные болезни. Согласно Галену врач не должен лечить, а лишь способствовать животворящей силе души. Язычники не лечат болезнь, ибо болезнь не возможно вылечить. Ее можно только обмануть и она отступит. Мэй Моррисон обманула болезнь, подсунув ей лягушку, на которую та купилась.

Поэтому дальнейший эпизод с доктором более чем закономерен в своей длительности.

Отправляясь в резиденцию Лорда Саммерайсла, Хоуи наблюдает еще одну замечательную сцену. Молодые нагие девушки танцует вокруг ритуального костра, после чего прыгают через него. Руководит процессией мисс Роуз, облаченное в белое платье с вышитым солнцем на груди.

Ритуал приводит в бешенство Хоуи и при встрече он обрушивает свой гнев на Лорда Саммерайсла. Лорд невозмутим. "Они прыгают через костер в надежде быть оплодотворены Богом Огня". Образования Хоуи не хватает, чтобы понять, что Бог Огня, он же, Бог Солнца и Бог Света - это одно лицо, получившее в христианстве имя "Люцифер". "Ты создал меня из огня...", - говорит Иблис в Коране, обращаясь к Аллаху.
Заместо этого Хоуи восклицает: "Как такое возможно?! Чему вы учите детей - оплодотворению без полового акта?! Они слышали об Иисусе?". "Он был зачат Святым Духом, я верю" - парирует Саммерайсл.

Блистательный Лорд Саммерайсл

Поиски Руэн не прекращаются и Хоуи, разрыв могилу открывает крышку гроба покойной Моррисон, но обнаруживает там... зайца. Разгневанный христианин собирается было отправится на большую землю, дабы сообщить о безумном острове, но его самолет не заводится.

Хоуи придется остаться на празднование 1-го мая.
1-ое мая это, конечно, дата сакральная, недаром она была взята на вооружение коммунистами как красный день календаря.

Празднование начинается для Хоуи с обыска домов островитян. Это самый смешной эпизод во всем фильме - Эдвард Вудворд потрясающ в своей нелепости (надо видеть его лицо, когда он вламывается в комнату, в которой в тазу лежит голая тетка).

Хоуи решается на серьезный шаг: скручивает трактирщика и наряжается в его костюм "Дурака".
Вся церемония праздненства движется по городу в направлении того самого ритуального места, в котором танцевали голые девицы (кстати очень похожего на Стоунхендж). Там проходит еще один забавный ритуал: три мужчины скрещивают свои мечи в форме "магендавида" и все участники процессии проходят под мечами, рискуя расстаться с собственными головами.

Чем ближе к концу фильма - тем ближе к концу карнавала. Языческая Традиция, сама по себе, - это карнавал. Один большой человеческий карнавал. И в этом карнавале каждому отведена роль, которую он должен отыграть до конца, сойдя со сцены только в конце своей жизни. Ибо весь мир - театр.

В этом карнавале Хоуи достается роль Дурака. Дурак - это вам не Шут. Дурак - фигура менее трагичная. Трагедия подразумевает жалость к персонажу. Жалости к Дураку не может быть никакой. Дурак - это потенциальная жертва, козел отпущения. Всю дорогу над ним издеваются три девушки, щиплющие его деревянными прищепками.

Great party, isn't it?

Наконец, праздник подошел к своей кульминации. То напряжение, которое к концу фильма сумел создать Робин Харди достойно восхищения.
Разоблаченного Хоуи раздевают и приготавливают к последнему ритуалу.
Самым потрясающим моментом в фильме, точкой невозврата, после которой фильм превращается из детективной абсурдной комедии в подлинный триллер и даже фильм ужасов, является секундная сцена, когда Хоуи выводят на холм, он поднимает глаза и видит Плетеного Человека. После этого автору этих строк стало явно не до смеха. Улыбки исчезли и с лиц островитян.

Сержант Хоуи был тщательно отобран для жертвоприношения в честь неурожая Саммерайсла.
Сержант богобоязненный христианин, служитель закона, и, что немаловажно, девственник.
Девственность в древних культурах была синонимом бессмертия. Как уже было сказано, генитальная девственность не ставилась язычниками ни во что. Хоуи помазали как короля, фигуру сакральную и чистую. Король-солнце должен будет сгореть во славу Бога-Солнца, дабы год стал урожайным, осуществляя связь между жертвоприношением и оплодотворением.

Далее следует полное безумие, о котором прилично будет умолчать.

Фильм Робина Харди (который не снял больше ничего интересного) с Эдвардом Вудвордом в главной роли (который также не сыграл больше ни одной значимой роли) стал культом для искушенной в языческом символизме публике и понравился как зрителям так и кинокритикам, увидевшим в нем лучший фильм ужасов 1973 года (воистину - только христиане додумались дать такую награду такому фильму!). Ни до, ни после него не было снято ничего настолько точно и атмосферно отражающего языческую традицию. Все лживые фильмы о Древнем Риме и Греции, Египте и Вавилоне выглядят просто смешно и нелепо на фоне бурной жизни острова Саммерайсл, затерявшегося где-то в западной части Шотландии.
Каждый, кто хочет прикоснуться к манящей магии язычества, столь близкой и столь далекой, будет вновь и вновь возвращаться к этому фильму, как к одной из самых прекрасных и безумных работ в истории кинематографа.